(Археологические находки 2006 года, а также некоторые итога реконструкторских работ)

Археологические изыскания в Великом Новгороде в 2006 г. продолжились в Людином конце на Троицком XIII и XIV раскопах (руководители – А.Н. Сорокин и A.M. Степанов). Изучались напластования от начала XII столетия с углублением до второй половины XI в. Кроме того, в Славенском конце проведены исследования вплоть до материка на новом раскопе – Посольском-2006 (руководитель – М.И. Петров). Наконец, особые археологические работы, подводные, были начаты в районе Великого моста (руководитель – А.В. Степанов). К числу звукоизвлекающих приспособлений, прямо или косвенно обустраивавших музыкальный быт древних новгородцев, отнесены следующие свидетельства:

САМОЗВУЧАЩИЕ

1. Погремушек младенческих костяные детали – 2 экз. (Тр. XIII -12-1609; Тр. XIV – 13-1696)*.

2.         Погремушка яйцевидная глиняная, с глазурной росписью (писанка), обломок – 1 экз. (Тр. XIV – 12-1724).

3.         Плоская коньковая привеска из шумящего набора бронзовых амулетов, обломок – 1 экз. (Тр. XIII – 13-1633).

4.         Полая коньковая двуглавая шумящая подвеска-амулет, бронза

–          1 экз. (Волхов у моста. Шурф №1, №69).

5.         Бубенчики из различных цветных металлов: двухчастнолитые

–          5 экз. (Тр. XIV – 12-1704; 12-1720; 13-1790; Пос. 2006 – 36-4; 37-1);

единочастнолитой, обломок – 1 экз. (Волхов у моста. Шурф №2, №90).

6 Выплески медных сплавов как возможные дробины бубенцов -4 экз. (Тр. XIII – 12-1632; 13-1658; Тр. XIV – 13-1762; Пос. 2006 – 37-отвал, №85)

7.         Колокольчики, обломки, бронза – 2 экз. (Волхов у моста Шурф

№2, №169; шурф №3, №168).

8.         Бильце сторожевой колотушки, дуб – 1 экз. (Тр.ХШ – 13-1635).

СТРУННЫЕ

1.         Колок для настройки струн, берёза – 1 экз. (Тр. XIV – 13-1711).

2.         Гуслей лирообразных обломок, можжевельник – 1 экз. (Тр. XIV – 13-1766).

Примечания к некоторым из перечисленных находок.

Показанные на рисунке небольшие косточки с просверленными в них отверстиями (рис. 1: 1-2) в археологической практике определяются предположительно как амулеты или игральные кости. В равной мере они могли использоваться ещё и в составе младенческих погремушек. Обнаруживаются не только единично, но и группами. Например, девять бобровых с отверстиями косточек были открыты в 1994 г. в Людином конце в слое первой половины XI века (Тр. X – 16-1071).

О древнем типе погремушки яйцевидной с глазурной росписью -неместного производства – новых сведений не прибавилось. Можно заметить лишь, что это 117 свидетельство, обнаруженное во время плановых раскопок в Новгороде (рис. 1:3).

Рис. 1: 1-2 – погремушек младенческих детали, кость, 2 экз. (Тр. XIII – 12-1609; Тр. XIV – 13-1696); 3 – погремушка яйцевидная с глазурной росписью (писанка), глина, обломок (Тр. XIV – 12-1724); 4 – плоская коньковая привеска из шумящего набора амулетов, бронза, обломок (Тр. XIII – 13-1633); 5-9 – бубенчики из различных цветных металлов, двухчастнолитые, 5 экз. (Тр. XIV – 12-1704; 12-1720; 13-1790; Пос. 2006 – 36-4; 37-1); 10-13 – выплески медных сплавов как возможные дробины бубенцов, 4 экз. (Тр. XIII – 12-1632; 13-1658; Тр. XIV – 13-1762; Пос. 2006 – 37-отвал, №85); 14 – бильце сторожевой колотушки, дуб (Тр.ХШ – 13-1635); 15 – колок для настройки струн, берёза (Тр. XIV – 13-1711); 16 -гуслей лирообразных обломок, можжевельник (Тр. XIV – 13-1766, №107); 17 -гуслей лирообразных обломок, клён (Тр. XII – 13-1478, №70); 18 – колокольчик рыбацкий(?), обломок, бронза (Волхов у моста – шурф №3, №168); 19 -колокольчик поддужный, обломок, бронза (Волхов у моста – шурф №2, №169); 20 – полая шумящая подвеска-амулет (Волхов у моста – шурф №1, №69); 21 -бубенчик единочастнолитой, бронза (Волхов у моста – шурф №2, №90).

О бубенчиках-звонцах. Общее число выявленных при раскопках в Новгороде свидетельств достигло не менее 457. Из шести вновь открытых пять – двухчастнолитые, различаются по форме и материалу изготовления. Один бубенчик, из слоя начала XII в., если и может быть назван грушевидным крестопрорезным, то с оговоркой. По целому ряду признаков, начиная с технологических деталей, он нетипичен. Нетипичен и расположением вертикального литейного шва, проходящего не как обычно, между лепестками, а прямо по оси лепестков, и сферическими, не гранёными формами, и рельефным сетчатым литым узором на четырёх его лепестках, и, наконец, материалом – свинцово-оловянным сплавом. К тому же, он с браком: его округлая дробина – также свинцово-оловянная – после процесса отливки оказалась припаяна внутри к стенке (рис. 1: 5). Два других бубенца вполне соответствуют типу 1-А – деухчастнолитых гранёных крестопрорезных, один из них, по предварительным оценкам, медный, без дробины (рис. 1:6), другой изготовлен из сплава, внешне похожего на серебро, внутри громыхает дробина двухчастнолитая с зеленоватой патиной (рис. 1:7). Ещё два бубенчика, найденные на Посольском раскопе в слоях середины и второй половины XII века, принадлежат типу 1 -Б -деухчастнолитых округлыхпродольнопрорезныхс тройной опояской. Оба они медные или краснобронзовые. В одном двухчастнолитая из того же металла дробина (рис. 1:8), в другом дробина – камушек типа известняка с заоваленными гранями (рис. 1:9).

Шестой бубенец в виде помятого обломка с зажатой в нём дробиной – бронзовым выплеском – был обнаружен на дне Волхова при подводных исследованиях Великого моста. Он соответствует типу 3-А – единочастнолитых округлых со жгутиком-опояской (рис. 1:21). Такие бубенцы в разных концах Новгорода отмечаются в слоях XIV-XV вв., но подавляющее их большинство практиковалось во второй половине XIV столетия.

Тут же поднятая со дна Волхова бронзовая полая двуглавая коньковая шумящая подвеска, согласно подобным датированным новгородским находкам, также бытовала в XIV в. (рис. 1: 20). И подвеска, и бубенчик, украшенные жгутиками — предметы единой школы литейного производства. Не случайно они близки временем бытования.

К позднему периоду, XVIII-XIX вв., следует отнести извлечённые из воды обломки двух колокольчиков. Оба без надписей. Один, с диаметром основания 40 мм, тонкостенный, мог использоваться поразному, например, как рыбацкий, или входил наравне с бубенцами в состав «подгарка», конского ошейника (рис. 1:18). Другой, в диаметре достигающий 115 мм, мог быть поддужным колоколом, скажем, в почтовой тройке. Вместе с тем снаружи идеально полированный, он очень походит на корабельные сигнальные колокола (рис. 1: 19). Обращаем внимание на такие находки для сравнения их с более ранними образцами колокольчиков.

Замечено, что в обнаруженных в Новгороде бубенчиках-звонцах дробиной изредка служили металлические выплески. Ныне найденные медных сплавов выплески (рис. 1: 10-13) не причисляем к прямым свидетельствам бубенцов, но принимаем их к вниманию, допуская, что некоторые из них или выпали из бубенцов, или могли предназначаться для таковых.

Слою конца или второй половины XI в. принадлежит найденное в Людином конце бильце колотушки ночного сторожа. Нередко такие детали изготавливались из берёзового свилеватого нароста. В данном случае бильце выстругано из ствольной части дуба. Непритязательная деталь, но сделана аккуратно и соответствует общему для ранней новгородской истории высокому ощущению красоты (рис. 1:14).

К означенному слою относится и колок, шпенёк для настройки струн – берёзовый, таковым его по микроскопическим признакам определила Л.В. Кокуца (рис. 1: 15). В Новгороде это 60-я находка такого рода. Был ли он в составе гудка, или же гуслей – сказать затруднительно. Любопытен следующий факт.

Метрах в одиннадцати от колка в тех же напластованиях XI в. обнаружен обломок изготовленных из породы можжевельника лирообразных гуслей (рис. 1: 16). Случайно или нет, но колок по диаметру подходит к колковым отверстиям этого инструмента. К характеристике данных гуслей следует добавить то, что их игровое окно было окаймлено волнистой резной дорожкой. Кроме того, колковых отверстий поначалу имелось не менее шести. А спустя время владелец по каким-то причинам уменьшил их число до пяти, расположив ниже прежних, значит, и длина струн изменилась. Этот случай не единичен.

В 1999г.на Троицком XII раскопе в слое конца XII в. был обнаружен обломок верхней части лирообразных гуслей, у которых число колковых отверстий также было уменьшено К Попутно сообщаем об упомянутой находке дополнительные сведения. Во-первых, как недавно определила Л.В. Кокуца, данные гусли были изготовлены из породы клёна. Во-вторых, на их обломке с весьма разрушенной древесной структурой удалось таки рассмотреть следы украшений – округлых глазков диаметром 4 мм, сделанных некогда циркульным резцом, узенькой пёркой. Оставленные этим инструментом осевые углубления равномерно рассыпаны на лицевой поверхности находки; публикуем уточнённый её вид (рис. 1: 17). Посредством подобного резца с лучковым приводом в ХП-ХШ в., как отмечал Б.А. Колчин, новгородцами орнаментировались предметы из кости2. Таким образом, говоря о раннем типе новгородских лирообразных гуслей, в общей сложности о 15 их бесспорных свидетельствах (не считая 60-ти колков, неопределённая часть которых также принадлежала типу гуслей лирообразных), отмечаем, что почти все они, один инструмент в большей, другой в меньшей мере, были художественно украшены. Этим опять-таки подкрепляется мысль о культе красоты в первые века истории Новгорода.

Настоящий отчёт, как и отчёты предыдущие, показывает, сколь значительно за последние годы расширился количественно и типологически список музыкальных древностей Новгорода. Этому, разумеется, способствует накопившийся опыт выявления свидетельств музыки в большом потоке вещей, поступающих с мест раскопок. Но существенным обстоятельством является ещё и постепенное осознание древнего понятия музыки. Границы такого понятия простирались от простых призванных звучать бытовых приспособлений до собственно музицирования на так называемых благородных инструментах. Вот почему берутся во внимание и детали плоских шумящих подвесок, и предполагаемые костяные младенческие погремушки, и металлические выплески как возможные свидетельства бубенцов, и другие находки. Список подобных предметов будет расти и уточняться, иногда, быть может, сокращаться, а потом вновь расти, он будет стремиться к относительной законченности по мере взросления пока ещё очень молодой в России науки – музыкальной археологии, или археомузыкологии. Первейшая задача этой науки – пользуясь новгородским опытом, выявлять материальные остатки музыкальной культуры во всех местах раскопок на пространствах Древней Руси.

Вспомним, что именно свидетельства музыкальных инструментов прежде, нежели иные находки, обнаруживают дохристианский Новгород как древний культурный центр европейского значения. Другие древнерусские города, надо полагать, так же были музыкально богаты. Но за пределами Новгорода, где культурный слой не всегда хорошо сохраняет вещи из дерева, археологам труднее отслеживать гиидетельства музыкального быта. Потому так важен новгородский i шыт: он предупреждает, что могло быть и что следует искать в других краях, понятно, с учётом конкретных местных полевых условий, то есть пытаться открывать то же, что в Новгороде, хотя, быть может, и по иным признакам.