Знайдено бiля Вiн Ставiв. Золота орда, 13 вiк.- Гирька з зображенням Семнурва
К.В. Тревер. Сэнмурв-Паскудж, собака-птица. Л.: Государственный Эрмитаж. 1937.К.В. Тревер
Сэнмурв-Паскудж, собака-птица.
// Л.: Государственный Эрмитаж. 1937. 74 с.
[сноска: Статья эта была напечатана в 1933 г.
в Сборнике в честь Н.Я. Марра, изд. ГАИМК.
В настоящем издании внесены мелкие добавления и, по техническим условиям, транскрипционные изменения.]
I _ II _ III _ IV _ V _ VI _ VII _ VIII _ IX _ X _ XI _ Примечания _ Сокращения
I ^
Одна из наиболее интересных проблем в иранской мифологии — вопрос о тех фантастических полиморфных чудовищах, представления о которых, сохраняясь в народной памяти в течение столетий и тысячелетий, постепенно ретушировались, сглаживались и претворялись в формы, более близкие к реально существующим в природе.
Эти как бы мозаически составленные из разностихийных элементов звери в античности были осознаны как плод фантазии далёких обитателей Иранского плоскогорья. И если Аристофан, двустишие из текста которого послужило темой для специальной статьи Ф.А. Розенберга, [1] называет эти фантастическое чудовища персидскими, мы, разумеется, не имеем основания связывать их именно с персами, а не с каким-либо иным из иранских народов: от афинского поэта V века
(5/6)
до н.э трудно было бы ожидать строгого различения отдельных племён Ирана. Распространённость если не представления, то воспоминания об этих чудовищах среди различных иранских и кавказских народов даёт основание предполагать обычность уже в древности этих образов не только в собственно иранской среде.
Наличие мотивов чудовищ в не-иранской среде, притом не только в армянской, но и в среде народов, в большей чистоте сохранивших свой яфетический облик, не может не поставить вопроса о необходимости ещё большего расширения круга, в котором следовало бы искать первоисточники этих представлений, так часто приурочиваемых к горам Кавказа.
Материал для изучения хотя бы только вопроса об условиях сложения и развития «звериного стиля и тератологического орнамента разносторонен и богат. Очень много данных вскрывается и древнейшими записями мифов, и данными позднейшего мифотворчества, отразившимися в современном фольклоре и языке, иногда даже просто в названиях реальных животных и зверей. Без большой подготовительной работы трудно было бы говорить не только о разрешении, но даже о надёжной постановке самого вопроса.
Дело осложняется тем, что даже вопрос о происхождении сложных названий целого ряда зверей и птиц, скрывающих в себе как бы ука-
(6/7)
зание на разнородность данного вида, не был до сих пор разрешён. С одинаковой убедительностью или неубедительностью названия реальных животных, связанные с мифическими представлениями и лишь перенесённые на отдельные виды, воспринимаются как исконные определения реального вида, и, с другой стороны, описательные сложные определения реального вида воспринимаются как названия фантастических существ.